воскресенье, 20 октября 2013 г.

МАНИФЕСТ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ



Введение
Авторитет известных экономистов, профессоров и толстых учебников подавляют в нас ощущение, что мы упускаем что-то важное, когда изучаем современную экономическую теорию. Но у непредвзятого человека всегда возникает чувство, что предлагаемые объяснения очень поверхностны и не затрагивают сути явлений.
 
Так если работающий механизм отбрасывает тень на стену, то нельзя разобраться в принципе работы этого механизма, если смотреть только на эту стену. В наше поле зрения не будут попадать истинные причины изменений. Мы будем строить свои теории о том, как одно движение тени влечет за собой другое движение, но механизм работает циклично, все повторяется, и мы легко можем переставлять местами тени-причины и тени-следствия. 

Вы не замечали, как трудно в современной экономической теории разобраться, что является первичным, а что вторичным, и что одна и та же причина может порождать противоположные следствия? Экономическая наука пытается изучать тени на стене. 

Чтобы понять принцип работы экономики нужно определить  основную  цель любого развития, в том числе и экономического. На основании понимания этой цели  создать теорию стоимости,  и уже вооружившись ею  изучать причинно-следственные связи в экономике.

В этой работе я сформулировал новую теорию стоимости. И на ее основе предложил постулаты новой экономической теории, которые противоречат многим привычным убеждениям. Надеюсь, что декларируемый в «манифесте» подход к изучению экономических явлений, даст новый толчок развитию экономической науки.
 
Глава 1. Теория стоимости
Причиной современных экономических кризисов является то, что никто не понимает сущность денег. Все чувствуют, что деньги являются эквивалентом чего-то важного, но никто не понимает чего именно. Эти кусочки бумаги что-то символизируют. Но что? Влияние, власть, возможности, гарантии, удовольствия … что именно? Никто точно не знает.

Деньги – лишь тень отбрасываемая субстанцией, которая управляет жизнью людей. Но, не зная, что это за субстанция, люди поклоняются ее тени.   Экономисты и политики то сужают эту тень, то расширяют, то смещают влево, то вправо. Но эти действия бессмысленны и неэффективны, потому что отвлекают от того главного, что является настоящей стоимостью всего. 

Экономисты, пытающиеся бумажными символами реальной стоимости подействовать на саму стоимость, похожи на собаку, гоняющуюся за собственным хвостом. Пренебрежение созданием логичной теории стоимости, привело к тому, что все проблемы в экономике стараются решить монетарными способами. Но воздействовать манипуляциями с деньгами на реальную экономику и реальную стоимость, все равно, что следствием влиять на причину. Кратковременные улучшения при этом могут быть вызваны беспочвенными надеждами, но эти надежды очень скоро будут разрушены. 

Конечно, и ранее осуществлялись попытки создать теорию стоимости, но не очень удачно. Например, теория предельной полезности говорит об изменении стоимости, а не об ее содержании. А трудовая теория не соответствует элементарным наблюдениям того факта, что стоимость продукта далеко не всегда соответствует затраченным усилиям.
Главной субстанцией управляющей людьми является свобода. Но свобода не только в политическом смысле. Чем у человека больше возможностей, тем он свободней. И чем больше вероятность того, что он воспользуется этими возможностями, тем он тоже свободней.

Например, если человек начинает испытывать голод, то уменьшается вероятность того, что он будет читать, музицировать, или заниматься спортом. Чем больше человек испытывает голод, тем менее свободным становится. Поэтому стоимость еды для него постепенно растет.

Еда возвращает ему свободу, и чем больший он испытывал голод, тем большую свободу получает вместе с едой. Таким образом, стоимость продукта измеряется свободой, которую он дает или возвращает. 
Любое сильное желание уменьшает свободу человека, и чем больше свободы он себе возвращает, получив желаемый продукт, тем выше стоимость продукта. Даже если этот продукт - обычные стеклянные бусы.

Но продукт может увеличивать свободу человека и объективно, позволяя ему путешествовать, получать информацию, заниматься искусством или спортом. В любом случае, стоимость товара – свобода, получаемая человеком вместе с товаром.

Если один человек  испытывает жажду и имеет при этом в запасе пищу, а второй человек имеет в запасе воду, но при этом испытывает голод, то обменявшись водой и едой, они оба увеличат свою свободу. В этом смысл обмена. Все участники обмена увеличивают свою свободу. 

Если все действия людей управляются стремлением получить большую свободу, то логично предположить, что свобода - цель долговременного развития и главный критерий прогресса. Могут возразить, что дикарь обладал большей свободой, чем современный человек, который связан множеством ограничений. Но, на самом деле, мы, отдавая часть своей свободы в виде многочисленных ограничений, получаем свободу несоизмеримо большую. Мы можем интересоваться науками, путешествовать, работать в различных сферах, увлекаться искусством и т.д. Тогда как дикарь все свое время мог тратить только на борьбу за выживание.

Мы уже близки к пониманию того, эквивалентом чего являются деньги, но изучим еще два свойства свободы, каждое из которых накладывает отпечаток на закономерности экономического развития. 
Первое свойство. Если стремление к увеличению свободы – закон развития, то тогда свобода может увеличиваться только циклично. Так если человек, испытывающий жажду, видит колодец, то он обязательно направится к нему. Он несвободен в выборе. Парадокс, но человек несвободен когда им движет стремление к свободе, поэтому временно уровень его свободы уменьшается, но только для того чтобы затем увеличится. Это похоже на инвестиции: прежде чем получить деньги вы должны их потерять, то есть инвестировать.

Второе свойство. Чем больше свободы, тем больше возможностей. И тем больше возможностей еще больше увеличить свободу. В народе эту особенность комментируют так: «деньги к деньгам». И, следовательно, свобода увеличивается по экспоненциальному закону, что объясняет стремительное ускорение развития цивилизации, которое мы сейчас наблюдаем.

Из всего вышесказанного становится ясно, что деньги являются эквивалентом свободы. Но только эквивалентом, а не самой свободой, о чем часто забывают и экономисты, и политики. Но и это еще не есть определение денег.

Свобода – очень субъективное понятие. Она тем больше, чем больше возможностей, и чем более равновероятны эти возможности. Но фактически это есть определение информационной энтропии. 

Сейчас происходит путаница с  понятием энтропии, которую считают мерой хаоса из-за неправомерных параллелей с термодинамической энтропией. Хотя и этот вид энтропии является мерой свободы отдельных атомов. Подробней об этом можно будет прочитать в Приложении. Сейчас же мы просто примем за факт, что энтропия является мерилом свободы, а деньги являются эквивалентом энтропии.

Глава 2. Возвращение и приращение энтропии
Как уже говорилось, товар в процессе обмена может вернуть или принести энтропию. Рассмотрим сначала первый случай.

По мере того, как у человека усиливается желание заполучить тот или иной товар его энтропия уменьшается. Причем, если речь идет о каких-нибудь физиологических потребностях, то уменьшается экспоненциально. Сначала небольшими темпами, а затем все быстрее. Получив желаемое, человек возвращает себе прежний уровень энтропии.

Казалось бы, в этом процессе нет прогресса. Но это не совсем так. Благодаря тому, что энтропия человека снижается и возрастает желание, он готов обменять данный желаемый товар на свой труд. 


Предположим, что благодаря пропаганде все жители государства стали страстно желать разноцветные стеклянные бусы. Их энтропия уменьшилась, они думают только о том, как их получить. При этом свой труд они ценят гораздо меньше. Теперь за эти разноцветные стекляшки смогут воздвигаться дворцы, пирамиды, строиться каналы и прочее. 

Теперь представим себе что все жители государства обеспечены всем необходимым, у них ни в чем нет недостатка, они не испытывают ни голода, ни сильного желания заполучить что-нибудь. Поскольку им ничего не надо, свой труд жители этого благословенного государства будут ценить выше любых предлагаемых благ, и они ничего не будут делать. Государственная и экономическая система начнут разваливаться. И очень скоро они будут захвачены более голодными соседями.

Для успешного экономического развития, жители государства должны чего-нибудь сильно желать, должен быть дефицит чего-то. Долгое время движущей силой экономического прогресса было желание людей удовлетворить свой голод. Но сейчас, во многих развитых государствах ситуация изменилась. Чтобы не проиграть экономическое соревнование странам с дешевой рабочей силой эти государства должны культивировать в своих гражданах новые желания. Нужно создать новые «стеклянные бусы», превратив стремление к новым возможностям, в не менее сильную потребность, чем физиологические потребности.

Теперь рассмотрим процесс приращения энтропии. В этом случае людьми движет желание  увеличить свою свободу, свою энтропию. А для этого нужно сначала инвестировать энтропию, снижая ее уровень, чтобы  затем получить ее обратно вместе с дивидендами. То есть люди сначала ставят перед собой конкретную задачу, а потом принимаются за ее решение, временно уменьшая свою свободу.

Обратите внимания, что и при  возвращении, и при  приращении энтропии, наиболее важной фазой всего процесса является фаза уменьшения энтропии. В одном случае при этом возникают желания и стремления, во втором – предпринимаются действия по увеличению энтропии. Фактически, речь идет о временном снижении уровня комфорта. Это очень важно, потому что господствующая потребительская идеология считает идеалом постоянное увеличение комфорта и удовлетворение всех желаний. Но если это будет достигнуто – развитие прекратится. Гораздо важнее уметь останавливать потребление, только тогда можно им управлять.

И еще следует отметить, что возвращение и приращение энтропии могут смешиваться в одном процессе.


Глава 3. Энтропия, ВВП, денежная масса
Итак, энтропия является мерой свободы, а мерой энтропии в современной экономике являются деньги. Однако, это не потраченные деньги, а те которые могут быть потрачены. Свобода растет только в том случае, если есть денежные средства, которые мы можем потратить на свое усмотрение и если есть некоторая неопределенность. Белка, бегающая в колесе несвободна, несмотря на постоянное движение. Так и денежный оборот не является показателем свободы, и открывающихся возможностей.

Можно сказать, что деньги являются «законсервированной» энтропией. Благодаря деньгам процесс обмена растягивается во времени. Отдавая свой товар, участник обычного обмена получает другой и тем самым увеличивает свою энтропию. Но при денежном обращении он может получить за свой товар деньги, за которые приобретет любой товар потом, в любое время. При этом его энтропия увеличивается в тот момент, когда он получает деньги, и остается таковой, когда он покупает за них товар. Просто видоизменяется товар, превращаясь из денег в какой-либо продукт. 

Уровень энтропии общества соответствует величине денежной массы. Но именно соответствует. Сами деньги энтропией не являются. И поэтому если при том же уровне энтропии вдвое увеличивается денежная масса, то стоимость денег снижается в два раза. Оборот денег не влияет на их покупательскую способность. Мы можем мысленно остановить все платежи и мысленно попросить всех граждан отдать все свои деньги (и, конечно, ценные бумаги) для покупки чего-то очень важного. Вся собранная сумма и будет равна всей энтропии государства, этим и будет оцениваться степень его экономического развития. 

Вопреки распространенному среди экономистов убеждению, ускорение оборачиваемости денежных средств на не влияет на их стоимость непосредственно. Представим, что скорость оборота денег увеличилась в два раза, а объем денежной массы уменьшился в два раза. По представлениям классической экономической теории, покупательская способность денежной единицы должна остаться прежней и курс валют тоже не должен измениться. По большому счету ничего не должно измениться. Но если снова понадобится сложить все средства для покупки чего-то сверхважного, то собранная сумма будет в два раза меньше прежней. Страна обеднела в два раза, в два раза уменьшились ее возможности, ее свобода и ее энтропия. А ученые экономисты этого и не заметили.

Также как при одном и том же обороте, предприятие может быть и рентабельным и убыточным, так и ВВП может расти или падать, но непосредственно с экономическим ростом это не связано. Поэтому меры экономического стимулирования, единственным критерием которых является рост ВВП, так неэффективны. Ориентироваться в экономике на изменение ВВП – все равно, что идти вслепую.

ВВП не является мерилом энтропии, свободы, и, следовательно, не является мерилом развития экономики и показателем, на который нужно всячески равняться. Этим мерилом являются денежные средства, которыми субъекты вправе распоряжаться на свое усмотрение. Для экономического роста нужны инвестиции. А инвестиции затем тратятся на закупку материалов, выплаты и т.д. что приводит к увеличению ВВП, но это увеличение – лишь следствие.

Иногда говорят, что запасы могут и не инвестироваться, тогда они будут просто вырваны из экономики. Это правда. Запасы  сами по себе выражают собой неопределенность, потому что неизвестно, как и когда они будут потрачены, именно поэтому они и являются эквивалентом свободы, без которой невозможно развитие. И чтобы влиять на экономический рост мы должны перестать экономические процессы измерять только кассовыми чеками.

Как уже отмечалось в главе 1., если свобода и энтрпопия – мера развития, и все сущее стремится к их увеличению, то увеличиваться они могут только циклично. То есть на пути перемещения системы в состояние с большей свободой, уровень свободы уменьшается. Еще раз сравним этот процесс с инвестированием. Мы должны сначала отдать часть свободы, чтобы потом получить ее в большем объеме. 

ВВП и энтропия взаимосвязаны, и пытаясь выпрямить линию ВВП выравнивают и энтропию. Но уменьшение амплитуды колебаний энтропии означает уменьшение объемов инвестиций, по сравнению с возможными. Следовательно замедляются темпы роста.
Энтропия более тесно связана не с ВВП, а с величиной денежной массы. Эту зависимость можно выразить соотношением:
E=M2-M1*Ir
Где ∆E – изменение энтропии за период;
M1 – денежная масса на начало периода;
M2 – денежная масса на конец периода;
Ir- реальная инфляция за период.

И следует отметить, что роль “дирижера” в этом уравнении играет энтропия. Именно ее изменение приводит к изменению денежной массы и инфляции, а не наоборот. 

Глава 4. Ошибка Кейнса
Огромная ошибка современной экономической теории заключается в том, что следствие принимается за причину. Это ошибочное представление лежит в основе теории Кейнса, и поэтому приводит к абсурдным выводам. 

Обычно когда хотят описать принцип, лежащий в основе кейнсианской теории, описывают некоторое общество, в котором все граждане производят качественный и востребованный товар, но все бедствуют, потому что из-за нехватки денег никто ни у кого этот товар купить не может. Теперь, если мы дадим одному из них 100 долларов и он на них купит сапоги, то ВВП увеличится на 100 долларов. Потом сапожник купит у кузнеца инструмент за эти же деньги, и ВВП теперь увеличится на 200дол. Кузнец купит зерна и т.д.. Таким образом, 100 долларов не только всех осчастливят, но еще и приведут к бесконечному росту ВВП. Абсурд.

Конечно, тут происходит путаница. Фактически описывается чисто операционная проблема, при которой нельзя обменивать товары, иначе как через наличные денежные средства, но при этом самих банкнот ни у кого нет. Однако данная ситуация очень условна. Если есть востребованный товар, то люди найдут способ им обменяться, особенно в современных условиях разнообразия средств платежей и расчетов.

Чтобы как-то сгладить абсурдность приведенной выше ситуации, когда 100 долларов приводит к бесконечному увеличению ВВП, последователи Кейнса, говорят о том, что данный случай – предельный. И что  на самом деле ВВП не будет бесконечно увеличиваться потому ( и только потому), что и сапожник и кузнец не будут тут же на все вырученные деньги, что-либо покупать, а часть этих денег будут обязательно откладывать. Для этих последователей, “непроедание” всех средств – негативное явление. Трудно придумать более разрушительное для экономики утверждение. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мир воспитанный на кейнсианской теории беззащитен перед экономическими кризисами. 

“Проедание” вливаемых в экономику средств приводит к временному увеличению ВВП, но при этом сама энтропия не растет, а только перераспределяется. И поэтому когда экономика убедится, что это “пустые” деньги, все вернется,  как правило, к еще худшему состоянию, потому что кризис и не прекращался. Для его прекращения нужно увеличивать энтропию, а для этого нужны деньги, которое общество может инвестировать, те деньги, которые сапожник и кузнец отложили.  Имено эти деньги принесут с собой свободу выбора и новые возможности. То есть такое накопление средств является позитивным фактором. Но современная экономическая теория, впитавшая неверные постулаты Кейнса, продолжает вести национальные экономики в неверном направлении, ориентируясь на ВВП, как на основной критерий и заливая экономику “пустыми” деньгами.

Экономический рост сопровождается увеличением ВВП, но причиной является изменение энтропии, изменение ВВП - следствие. Попытка переставить местами причину и следствие приводит к первобытному фетишизму. Как дикарь изображает гром, чтобы вызвать дождь, так и правительства стимулируют спрос, надеясь вызвать экономический рост.

Полагаю было бы полезно чаще приводить слова Кейнса о том, что в условиях кризиса государство должно себя вести как “последний транжира”. Не инвестор, не созидатель, не предприниматель – а транжира. Может быть хотя бы эта фраза, очень ясно выражающая кейнсианский подход, настораживала бы политиков и общество, и порождала бы сомнение в состоятельности этой теории.

Глава 5. Инфляция
При инертности величины денежной массы, главным индикатором изменения энтропии является инфляция, для которой можно записать следующее выражение:
Ir= (M2-E)/ M1
При неизменном объеме денежной массы, уменьшение реальной энтропии приводит к увеличению инфляции, а увеличение энтропии – к уменьшению.

В формуле используется реальная инфляция, но на практике экономисты измеряют номинальную инфляцию. Если бы существовал идеальный механизм, приводящий в соответствие денежную массу и энтропию общества, то измеренная (номинальная) инфляция всегда бы равнялась реальной. Так увеличение денежной массы в два раза  приводило бы к инфляции в 100%. Но такого механизма сейчас нет. 


Покупательская способность денег приводится в соответствие с имеющейся энтропией в процессе совершения сделок. Такой механизм “видит” только тот объем денежной масссы, который находится в обращении. Этот объем меньше всей денежной массы, поэтому измеренная (номинальная) инфляция отличается от реальной. Так, например, изменение всей денежной массы в два раза, может вообще не повлиять на номинальную инфляцию, если увеличатся только запасы, а объем денежных средств находящихся в обращении не изменится.

Однако такое отличие между реальной и номинальной инфляциями очень опасно. В любой момент, запасы могут прийти в движение, номинальная инфляция начнет расти. При растущей номинальной инфляции люди захотят свои денежные запасы превратить в товары и недвижимость. Объем денежных средств в обороте начнет лавинообразно расти, и также начнет расти инфляция, в ходе которой запасы могут обесценится. Люди и компании окажутся в положении энтропийной ловушки, из которой трудно выбраться.

Подобная ситуация стала причиной Великой Депрессии, когда обесценились огромные запасы средств в виде ценных бумаг. А сейчас правительство США прикладывает неимоверные усилия, чтобы огромные внешние “запасы” в виде долларовой массы, находящейся в обращении за рубежом, не включились во внутренний оборот и не вызвали бы обесценивание доллара и резервов.
Напишем формулу для  скрытой инфляции:
IhIr In
Где Ih – скрытая инфляция;
In – номинальная инфляция;
Ir – реальная инфляция.


Правительства постоянно должны следить за величиной скрытой инфляции, которая является “бомбой замедленного действия”, не допуская чрезмерных отклонений. 

И снова вернусь к неверному представлению о зависимости уровня инфляции от скорости оборота денежных средств. При этом рассуждают следующим образом. Предположим, что все деньги в обществе находятся в движении. Теперь все платежи будем проводить в два раза меньшими суммами, но в два раза чаще. Для поддержания этого же оборота, понадодобится денежная маса в два раза меньше прежней. Появятся “лишние” деньги, что приведет к инфляции. Но это неверное рассуждение.

Даже если все деньги находятся в движении, каждый человек в каждый момент времени имеет какую-то сумму, которая является мерой его возможностей. Хотя эта сумма и состоит из “переменных” денег, которые постоянно приходят и уходят. Если скорость оборота увеличивается, то “переменных” денег, необходимых для поддержания прежнего товарооборота, станет меньше, но у людей появятся на руках “постоянные” деньги. Однако сумма, которой, в среднем, обладает каждый человек  в каждый момент времени, останется той же. Только в первом случае эта сумма полностью состояла из “переменных” денег, а во втором – из “переменных” и “постоянных”. Поэтому инфляции, вызванной только увеличением оборота денежных средств, не будет.

На этом примере мы опять сталкиваемся с ситуацией, когда путают причину и следствие. Растущая инфляция может быть причиной роста скорости оборота денежных средств, но не наоборот.


Глава 6. Равновесие рынков
Воспользуемся стандартным графиком спроса и предложения для анализа рынка. Линии спроса и предложения пересекаются в точке равновесия рынка.

Предположим, что рынок находится в точке А.  Точка  А находится  слева от точки равновесия, ниже линии спроса и выше линии предложения. Чем точка рынка находится ниже линии спроса, тем более довольны покупатели. Чем точка рынка находится выше линии спроса, тем более довольны производители. Таким образом, расстояние А1-А2 пропорционально удовлетворению, которое получают покупатель и производитель от продажи одного изделия или услуги,  и пропорционально объему энтропии, которое получают покупатель и производитель. А произведение расстояния А1-А2 на объем производства пропорционально объему энтропии, которое получает все общество.

В условиях конкуренции рынок будет двигаться  к точке равновесия, пока не остановится в ней. Но точка равновесия – худшая точка рынка, потому что в ней покупатели и производители получают минимальное удовлетворение. Немного увеличится цена - покупатели откажутся от покупки. Немного уменьшится цена – производители откажутся от производства товара.   В этой точке рынок производит минимальный объем энтропии. 

Максимальный объем энтропии рынок производит пока движется к точке равновесия. Поэтому чем больше появляется новых рынков, тем больше производится энтропии. Но если предположить, что из-за совершенной конкуренции новый рынок мгновенно оказывается в положении равновесия, то он производит минимальный объем энтропии. 

С одной стороны, чем медленнее движется рынок к точке равновесия, тем больше вырабатывается энтропии на единицу продукции. А чем больше производителей, тем больше продается продукции и больше энтропия, но рынок быстрее приходит в положения равновесия. Необходимо достичь оптимального соотношения между скоростью движения рынка к равновесию и объемом производства. 

Однако все виды искусственного сдерживания объемов выпуска и появления новых производителей имеют свои минусы. Целесообразней создать развитую систему информирования об изменения доходности различных рынков. Тогда рынок, быстро движущийся к точке равновесия, доходность которого быстро уменьшается, будет непривлекательным для субъектов хозяйствования. Процессы роста конкуренции и увеличения объемов выпуска остановятся. Можно сказать, что рынок станет менее совершенным, но более «мудрым». И это хорошо, потому что совершенные рынки – производят минимальный объем энтропии.

Глава 7. Концентрация энтропии
Энтропия является не только универсальной мерой развития, но и мерой конкурентноспособности и выживаемости. Если есть несолько структур или сообществ, борющихся за один ресурс, то победит, та из них, которая обладает большими возможностями, большей энтропией. 


Большая энтропия позволяет противостоять более могущиственным врагам и природным стихиям. Поэтому люди на протяжении всей истории учились создавать различные структуры и сообщества, потому что это способ концентрировать и объединять энтропию.

Поскольку нас в большей степени интересуют эконимические процессы, то рассмотрим производственную компанию. С точки зрения сотрудников, работающих в ней, здесь тоже имеет место принцип инвестиции. Сотрудники отдают компании свою свободу, чтобы получить большую свободу в виде зарплаты и свободного времени. Компания концентрирует энтропию и это позволяет ей добиваться больших успехов, чем отдельные индивидумы, или другие организации с меньшей энтропией.

Таким образом, во многом, и успех компании, и уровень ее энтропии зависят от того, насколько много энтропии отдаст каждый сотрудник. Если работник выполняет свою работу недобросовестно: не следует точно инструкциям и указаниям, не загружен, постоянно думает о вещах не связанных с работой, то он отдает незначительную энтропию. Если же он точно следует указаниям, а все его мысли и силы направлены на выполнение поставленных перед ним задач, то он инвестирует в компанию максимальное количество своей свободы и энтропии. Если так поступают все сотрудники, то фирма получает максимальный объем энтропии, что повышает ее возможности. А в результате, сотрудники тоже получают большую энтропию.

Современный человек инвестирует свою свободу не только в компанию, в которой работает, но и в государство, и другие структуры, формальные и неформальные, которые будем называть институтами, и тоже для того, чтобы в конечном счете, получить большую свободу.

Снова вернемся к заблуждению, что дикарь обладал большей свободой по сравнению с современным человеком, который связан многочисленными нормами, правилами и законами. Это не так. Дикарь постоянно был вынужден заниматься только поиском пропитания, при этом любые эксперименты могли закончиться смертью его или членов его семьи, Поэтому он обладал гораздо меньшей свободой и меньшими возможностями, по сравнению с современным человеком, который инвестирует свою свободу в целый ряд институтов, что позволяет ему получать очень большие “диведенды” в виде дополнительных возможностей.

Институт – подсистема, накладывающая определенные ограничения на действия человека или организации, но позволяющая им получать большую энтропию, чем была утрачена.

Следует также добавить, что недостаточная концентрация капитала часто приводит к росту безработицы. Компании закрываются если не могут достичь конкуретного уровеня энтропии и уровень безработицы растет. А развитая банковская система – один из основных способов концентрировать энтропию, поэтому стимулирование деятельности банков – действенный способ борьбы с безработицей. 

По этой же причине, при борьбе с безработицей, целесообразно не распылять инвестиции по множеству предприятий, а концентрировать финансирование на одном, добиваясь за счет концентрации энтропии его конкурентноспособности. В дальнейшем конкурентноспособное предприятие сможет самостоятельно развиваться и самостоятельно привлекать инвестиции. 

Последовательная концентрация энтропии на разных предприятиях, позволит со временем вывести на конкурентный уровень многие из них. Но если распылять инвестиции, то каждое из этих предприятий будет получать финансирование недостаточное, для того, чтобы стать конкурентноспособным и эти средства будут просто “проедаться”.

Глава 8. Энтропийные ловушки
Итак, чтобы увеличить энтропию, ее нужно сначала уменьшить. Но если уровень энтропии и без того минимальный, то этой возможности нет. Это состояние мы назовем энтропийной ловушкой. Ее особенностью является то, что выбраться из нее, полагаясь на естественный ход событий нельзя. Инвесторы ищут объекты для вложения, которые генерируют энтропию, поэтому не инвестируют тех, кто попал в энтропийную ловушку и имеет крайне никую свободу и почти не имеет возможностей. Вот здесь и необходимо государство. Можно сказать, что преодоление таких ловушек на самых разных уровнях – одна из основных задач правительства. Но при этом речь не должна идти о материальной помощи попавшим в энтропийную ловушку людям и компаниям.

Выходу из подобных ловушек способствует несколько факторов. Первый  - снижение порога инвестирования. Чем выше субъективное представление о приемлимом уровне жизни, тем выше порог, начиная с которого люди могут инвестировать. И, наоборот, чем скромнее потребительские апетиты, тем меньше тратится средств, тем ниже порог с которого начинается инвестирование. Объем инвестиций растет и экономика развивается. 

Сейчас считается, что именно стимулирование спроса является основной задачей государства при выходе из кризиса. Еще одна купленная колбаска, зонтик, шапочка …. все деньги должны быть включены в этот потребительский водоворот. В результате, у экономики не остается ни единого шанса вырваться из этого порочного круга, как у белки в колесе. 

Нужно этот круг разорвать, нужно вырвать часть энтропии, часть денег из этого оборота, который предопределен, и в котором нет неопределенности. И нужно рискнуть … инвестиции – всегда риск, но без него нет неопределенности, без неопределенности нет энтропии, нет свободы и нет развития. Вырванные из потребительской гонки деньги – свободные деньги.

Но при ухудшении экономического положения, порог инвестирования снижается медленнее, чем уровень жизни. И объем инвестиций уменьшается с еще большей скоростью, потому что стремясь сохранить привычный комфорт, люди больше тратят на потребление, чем на инвестирование. Нужно время, чтобы порог инвестирования снизился, по мере снижения требований к  уровню комфорта. 

Для выхода из энтропийной ловушки правительством должен быть не только сформирован план “затягивания поясов”. Граждане должны ясно видеть, что эти меры приводят к росту свободной энтропии. Для предельной прозрачности этого процесса, как вариант, может быть предложено принудительное отчисление части доходов населения, в специальный фонд развития. 

Обычно, во время кризиса, граждане  мешают правительству распределять бюджет правильно – инвестировать в самые прибыльные предприятия. Народ требует отобрать деньги у богатых и раздать их нуждающимся. Но не в том случае, если им будет обещанно не только вернуть деньги, отчисленные в фонд развития, но и вернуть с дивидендами, которые фонд заработает. В этом случае даже народ не будет против если из этого фонда будут финансироваться только наиболее прибыльные проекты.

Второй фактор, помогающий выйти из энтропийной ловушки – дефицит. Если, допустим, какого-то продукта очень мало, то возрастает желание его заполучить. Чем больше это желание, тем больше энтропии возвращается человеку, вместе  этим продуктом. Государство или компании могут привлекать энтропию работников с очень низкими затратами для себя. Хотя правило обмена будет сохранено. Работник действительно может считать очень выгодным для себя с полной отдачей работать целый день за миску риса, если дефицит пищи настолько велик. Так же и туземец, может считать для себя справедливым продажу не очень нужного ему острова, за вожделенные стеклянные бусы. 

Используя дешевый для себя труд промышленность может преодолеть энтропийную ловушку. Но такую ситуацию сложно создать специально, да и долго это длиться не может. Скорее, это естественная “антикризисная защита”, которая включается, если разница в уровене развития граничащих обществ становится настолько велика, что дает возможность “аутсайдерам” сделать рывок вперед. 

Третьим фактром, помогающим вырваться из ловушки, является оптимизация распределения высвобожденной энтропии. А максимальная отдача будет в том случае, если инвестиции попадут в руки тех, кто сможет обращаться с ними наилучшим образом. Самое простое – инвестировать в наиболее успешные предприятия и в наиболее перспективных специалистов, как и поступают частные инвесторы. Но это невозможно в случае с энтропийной ловушкой, потому что частные инвесторы не хотят играть роль спасателей. 
Как из массы людей и организаций, попавших в энтропийную ловушку, можно выделить тех, кто сможет распорядиться инвестициями наиболее эффективным способом? На уровне предприятий государство должно обеспечить возможность финансирования не всего предприятия, а какого-либо отдельного проекта. Важно чтобы законодательно запрещалось использовать деньги, полученные для финансирования одного проекта, для спасения убыточных проектов того же предприятия. И должен быть организован строгий контроль за соблюдением этого условия. Тогда инвесторы не будут бояться вкладывать деньги в небольшие, но успешные проекты, опасаясь, что за счет этих средств, будет содержаться все предприятие. 

На уровне отдельных граждан, попавших в энтропийную ловушку, государство должно создать условия, в которых каждый из них может проявить себя даже при минимальных возможностях. Это могут быть какие-то тесты, задачи, кейсы, которые прелагается решить всем желающим, а также небольшие волонтерские проекты, в ходе которых исследуются качества испытуемых. Развернутая инфраструктура, подчиненная этой цели, поможет компаниям и учебным заведениям найти наиболее перспективных сотрудников и студентов.

Если же речь идет о всей стране, попавшей в энтропийную ловушку, то помимо всего прочего, правительство должно создать благоприятные условия для привлечения энтропии в виде иностранных инвестиций, и воспрепятствовать оттоку капитала своих граждан и организаций за рубеж.

Глава 9. Неравенство
Представьте себе, общество в котором один гражданин очень состоятелен, а остальные 10 000 бедны. Предположим, что состоятельный человек получая в год 2 млн и 1 тысячу дол., 1 млн и 1 тыс. тратит, а 1 миллион инвестирует. Тогда как каждый из более бедных соотечественников тратит в год только одну тысячу. Можно сказать что та часть энтропии, которую общество готово проинвестировать – соответствует миллиону доларов. Теперь предположим, что данный богач, проникнувшись социалистическими идеями оставляет себе одну тысячу, раздает два миллиона и удаляется в деревню. Теперь каждый из 10 000 граждан дополнительно получает 200 дол в год. Если бы каждый из них мог инвестировать 100 дол из этих дополнительных, то большого отличия для экономического развития не было бы. Но на самом деле этого не произойдет. Эти дополнительные 200 дол будут просто потрачены. Потому что сумма в 1200 дол. все равно ниже порога инвестирования. 

В момент раздачи денег, общая энтропия общества не изменится, произойдет просто ее перераспределение. Но для роста энтропии ее нужно инвестировать, а инвестировать будет некому. Развитие остановится, а если другие страны  продолжат увеличивать свою энтропию, то это “общество равенства” не сможет конкурировать с ними за ресурсы и начнет угасать. 

Опять мы оказываемся перед дилемой: тратить или собирать для инвестирования? Может показаться правильным рассуждение, что если все начнут инвестировать и почти ничего не покупать, то не во что будет и инвестировать – промышленность остановится. Но на самом деле, отрасли будут вынуждены разрабатывать более совершенные товары, перед которыми трудно устоять, а благодаря большим инвестициям, у них появятся возможности для таких дорогостоящих разработок. 
Впрочем, можно предположить, что благодаря большим инвестициям, будут созданы товары, которые люди не смогут не покупать. Начнется потребительский бум, это уменьшит сравнительные объемы инвестиций и замедлит развитие, новых товаров будет появляться меньше, уменьшатся потребительские настроения, возростут инвестиции, появятся новые разработки и новый бум потребительства. Возможно этот цикличный процесс является причиной длинных волн Кондратьева. Но вряд ли.

В целом же можно утверждать, что неравенство доходов стимулирует развитие экономики. Конечно, и богач может тратить на себя все эти деньги, без всякой неопределенности, и ничего не инвестируя. Поэтому сформулируем  следуещее правило: чем меньше разница в уровне потребления, и больше в уровне доходов между гражданами одной страны, тем больше стимулируется развитие экономики.

Глава 10. Монетарные меры
Что же происходит в экономике, когда правительство предпринимает какие-нибудь монетарные меры? Эти меры приводят либо к перераспределению энтропии, либо к неадекватной оценке имеющейся в наличии энтропии. А чаще, и к тому и к другому. 

Предположим, что государство прибегает к денежной эмиссии. Чаще всего это делается, чтобы преодолеть какие-то кризисные явления. Во первых, как правило деньги получают наиболее нуждающиеся в них структуры. То есть те структуры, которые либо вообще не прибавляют энтропии, либо делают это в минимальном объеме. Если учесть последующую инфляцию, то это закомуфлированное перераспределение энтропии от тех, кто умеет ее получать, к тем кто этого не умеет. 

Но если вам нужно выбраться из под обвала, кому вы доверите кирку и другие инструменты? Тем кто умеет ими пользоваться и твердостоящим на ногах, или тем кто никогда ими не пользовался и еле ходят? Конечно, денежная эмиссия должна быть направлена к наиболее успешным проектам и компаниям. Как бы ни парадоксально это ни звучало: помогать нужно наиболее успешным, которые доказали, что умеют преумножать инвестиции. Но на самом деле все происходит наоборот – государство отнимает инструменты у тех, кто мог бы ими эффективно воспользоваться и дает им тем, кто этого не умеет. Можете предсказать эффективность подобных эмиссий? 

Часто говорят о невозможности отказа в помощи нерентабельным предприятиям из-за опасности роста безработицы и усиления социальной напряженности. Но тогда тем более необходимо оказывать финансовую поддержку рентабельным предприятиям, чтобы они расширялись и создавали новые рабочие места.

Мы уже упомянули инфляцию. Благодаря ей торжествует справедливость. Деньги лишь мера объективно имеющейся в наличии энтропии. Но сразу после денежной эмиссии, люди отождествляющие энтропию с деньгами, будут считать что обладают вдвое большей энтропией и будут действовать соответственно. По мере обращения денег обман раскроется и соответствие придет в норму, но этот возврат к реальной покупательской способности денег может быть очень болезненным.

Еще раз коснемся методов стимулирования экономики с точки зрения кейнсианской экономической теории. Считается, что если, например государство тратит большие деньги на какой-нибудь заказ то это стимулирует экономику, потому что эти деньги начинают бегать по кругу, многократно стимулируя экономические процессы. Я уже останавливался на абсурдности такого представления. Что же происходит на самом деле? 

Один и тот же платеж, одна и та же трансакция, может увеличить энтропию, а может и уменьшить. Если государство размещает крупный заказ только на основе соображений стимулирования экономики, значит сам по себе данный заказ невыгоден. Таким образом государство самостоятельно уменьшает свою энтропию. При этом показатели ВВП могут ненадолго вырасти, но мы уже знаем, что это не является свидетельством экономического роста.

В экономическом анализе, нужно подняться от трансакций до более общих понятий и параметров, характеризующих развитие экономической системы, что невозможно без определения сущности стоимости. Когда же мы с этим определились, то анализ цепочки транзакций, также нецелесообразен, как и термодинамический анализ на основе, выстраиваний цепочек столкновений для каждого отдельного атома.

Цепочка платежей друг другу может привести и к прогрессу и регрессу, в зависимости от общих процессов приращения энтропии. Поэтому правильней анализировать эти обобщенные процессы, посколько они являются определяющими, а бесконечные цепочки трансакций лишь реализуют эти процессы. 

Поэтому можно не пытаться анализировать последствия, скажем, денежной эмиссии по принципу: Джо заплатил Тому, Том заплатил Биллу и т.д. Нам достаточно знать, что деньги не влияют на реальный объем энтропии. Поэтому если создается такая иллюзия, то не надолго. После денежной эмиссии ситуация может развиваться по двум сценариям. 

1)    Обманутое общество пребывает в успокоении, реальная же энтропия продолжает падать. А когда обман рассеется, то общество с удивлением обнаружит себя в капкане энтропийной ловушки, из которой уже очень трудно выбраться.
2)    Правительство вкладывает “напечатанные” деньги, в наиболее прибыльные проекты, и к тому времени как обман раскроется, реальная энтропия сможет возрасти. Фактически же это будет означать перераспределение энтропии от наименее рентабельных структур к более прибыльным. Такое перемещение способствует развитию экономики, хотя его и крайне трудно осуществить на практике.

Понятно, что я считаю второй способ применения денежной эмиссии более целесообразным.

Глава 11. Экономические кризисы
Теперь мы можем подойти к классификации экономических кризисов. 

Монетарный кризис вызывается заблуждением субъектов хозяйствования относительно своих сбережений и уровня дохода. Причиной таких заблуждений обычно являются какие-либо манипуляции на рынке ценных бумаг и валютных рынках. Граждане и организации считают, что обладают гораздо большей энтропией, чем на самом деле, но потом обман раскрывается и оказывается, что реальный уровень энтропии гораздо ниже. 

Системный кризис связан с политикой государства, направленной на равномерное распределение доходов, подавление неопределенности и свободы на рынках. Если перед реализацией этой полтитики уровень энтропии был высок, то какое-то время он будет таковым и оставаться, но экономика перестанет развиваться дальше. Поэтому по мере роста энтропии соседних государств, страна будет проигрывать борьбу за ресурсы и начнется спад.

Шоковые кризисы вызывается внешними условиями, например конкуренцией с другими структурами, имеющими большую энтропию, неблагоприятными изменениями внешней среды или агрессивными действиями других стран или определенных групп лиц. 

Глава 12. Экономическая идеология
Все более возрастает роль общественного мнения в управлении государством. Но если им руководствоваться при управлении экономическими процессами сейчас, то это будет равносильно экономическому самоубийству. Это не удивительно, потому что все СМИ экономические процессы и действия политиков оценивают с точки зрения равномерного увеличения ВВП, а справедливость оценивается с точки зрения равномерного распределения доходов. 

Потом общественное мнение влияет на действие политиков, и в конечном счете это приводит к экономическим кризисам. Пока рычаги влияния на экономику не были такими совершенными и действенными, неправильные представления об экономических процессах не могли приченить большой вред, но сейчас эти ошибочные взгляды могут быть убийственны. Поэтому очень важной сферой деятельности государства должна быть экономическая идеология. 


Основу этой идеологии могут составлять следующие положения:
Неравномерное распределение доходов – сила толкающая вперед все общество. Народ должен любить и ценить своих миллиардеров,  которые ради всеобщего процветания лишены нормальной жизни.
Пропаганду равномерного экономического роста следовало бы запретить, как экстримисткую. Ложные идеалы такого роста, толкают правительства на монетарные меры, мешающие нормальному развитию экономики. А когда “монетарный туман” рассеивается, толпы людей требуют отставки правительств, потому что им внушили: экономический спад неестественен, и что обязательно должны быть виновные. А виновных, как известно, нужно наказывать.

Все развивается циклично. Хотя, конечно, циклы могут накладываться друг на друга. Но главная идея роста и развития – сначала нужно пожертвовать свободой и комфортом, чтобы потом получить ее в большем объеме, а затем … опять пожертвовать. Необходимость периодически жертвовать своей свободой и комфотом, должна быть понята и принята. Также как должна быть принята и идея неопределенности.

Двигаться равномерно и предопределенно можно только на убой, тогда как свободное развитие подразумевает пробы, ошибки, взлеты и падения. Свобода это и есть неопределенность. 

Должно культивироваться стремление что либо изменить и в жизни каждого гражданина и в деятельности каждой организаций.
Без дефицита и без чувства неудовлетворенности не может быть экономического развития.

Общество должно иметь возможность постоянно мониторить основные экономические процессы. Граждане должны свободно информироваться об изменении следующих показателей: объем денежной массы, инфляция, скрытая инфляция , доходность предприятий и отраслей. И нужно забыть о ВВП.

А если в нескольких словах: нужно покончить с господствующей потребительскиой идеологией постепенного и ровного потребления все большего и большего количества продуктов, без риска, неопределенности, без взлетов и падений, без свободы. 



Приложение
Энтропия системы и ее элементов может отличаться. Термодинамическая энтропия является мерой свободы отдельных атомов. Атомы стремятся к наибольшей свободе и при этом их движения становятся все менее согласованными и связанными друг с другом. Поэтому с точки зрения всей системы они движутся совершенно хаотично и непредсказуемо. Сами атомы при этом счастливы,  они максимально свободны. Но энтропия всей системы уменьшается, и становится равной нулю в момент «тепловой смерти».

Энтропия является мерой развития и условием развития. Поэтому если энтропия объекта равна нулю, то он уже не может развиваться, если не получит энтропию извне. Объект окажется в энтропийной ловушке. Поэтому нулевую энтропию системы называют тепловой смертью. 

Однако природа придумала способ передачи энтропии с микроуровня на макроуровень. Способ передачи энтропии от отдельных атомов ко всей системе называется Жизнь. Так небольшое движение атома нервной системы может изменить движение и поведение мышки, например.

Но природа и на этом не остановилась. Развитие человеческого общества и его многочисленных институтов показало, что благодаря связям и ограничениям накладываемых на граждан ( «атомы общества») можно увеличить энтропию и самих граждан. 

Негативное отношение к энтропии, как к мере хаоса, сложилось из наблюдения за термодинамической энтропией, которая  описывает свободу атомов в неживой природе. Там, действительно, свобода атомов приводит к тепловой смерти системы, а дополнительные связи уменьшают энтропию атомов. Но, возможно, какой-то вселенский закон, гласящий о том, что увеличение энтропии на самых разных уровнях является главной целью развития, заставил «изобрести» сначала Жизнь, как способ переноса энтропии на макроуровнь, а затем и сложное человеческое общество, в котором новые связи и ограничения позволяют увеличивать энтропию почти бесконечно.